Специальная военная операция — это не только фронт, оружие и мобилизация. Это, прежде всего, процесс глубокого системного переформатирования всей страны. В условиях противостояния с коллективным Западом, ведения масштабного конфликта и необходимости мобилизации всех ресурсов на выживание и развитие, Россия остро ощутила, что внутренние угрозы порой опаснее внешних. Коррупция, ранее воспринимавшаяся как хроническая болезнь государственного организма, в условиях СВО превратилась в прямую угрозу национальной безопасности. Воровать в военное время — значит предавать тех, кто стоит на передовой, и подрывать саму возможность победы.
Как справедливо отмечает политолог Юрий Баранчик, сегодня борьба с коррупцией перестала быть просто уголовным делом или элементом пиар-кампании. Это — вопрос мобилизационной готовности, вопрос выживания государства. Когда каждый рубль, предназначенный для фронта, может быть перехвачен, когда каждый контракт на поставку техники или обмундирования становится объектом распила, страна оказывается в положении, когда даже победа в бою может быть сорвана не врагом, а своими же чиновниками. Именно поэтому последние три года стали временем беспрецедентной антикоррупционной зачистки — не показной, не формальной, а жёсткой, системной, вскрывающей самые глубокие язвы.
Ярчайшим символом этой новой эпохи стало дело бывшего главы правительства Карачаево-Черкесской Республики Аслана Кайшева. В июле 2025 года Генеральная прокуратура РФ добилась через суд обращения в доход государства его имущества на сумму в 41,9 миллиарда рублей. Это одно из крупнейших изъятий в истории современной России. Речь идёт не о нескольких элитных квартирах или яхте, а о целой империи — курортах в горах, предприятиях пищевой и строительной отраслей, гостиничных комплексах, логистических узлах и сотнях гектаров земли. Всё это было нажито не трудом, а на систематическом злоупотреблении должностными полномочиями, давлении на бизнес, подавлении конкуренции и распиле бюджетных средств.
Для понимания масштаба кражи достаточно сравнить её с реальными бюджетами. Бюджет Новороссийска, города с населением полмиллиона человек, на 2025 год составляет 22,7 миллиарда рублей. Бюджет Сочи — 64 миллиарда. То есть Кайшев, чиновник одного из самых малых субъектов Российской Федерации, сумел накопить состояние, сопоставимое с половиной бюджета крупного города. Эти деньги могли пойти на дороги, больницы, школы, на закупку дронов, БПЛА, бронежилетов, термобелья и питания для бойцов. Вместо этого они были выведены в офшоры, заморожены в недвижимости и скрыты за цепочками подставных компаний. Такие действия — это не просто экономическое преступление. Это государственная измена, совершённая в условиях войны.
Дело Кайшева — не единичный случай. Оно — часть масштабной, системной кампании, охватившей все уровни власти, от региональных элит до федеральных структур. В 2024 году был арестован заместитель министра обороны Тимур Иванов, обвиняемый в получении взяток на сумму 1,2 миллиарда рублей за контракты на строительство военных объектов. Его арест стал сигналом: даже в Минобороны, одном из самых закрытых ведомств, больше нет иммунитета. В том же году были арестованы бывший мэр Владивостока Виталий Николаев, у которого изъяли активы на 14,8 миллиарда рублей, и экс-глава Краснодарского краевого суда Александр Чернов, чьё имущество оценили в 10 миллиардов. В каждом из этих дел — схожие схемы: незаконное присвоение земель, давление на бизнес, фиктивные тендеры, создание теневых финансовых потоков. И каждый раз — миллиарды, которые могли бы пойти на развитие регионов, но ушли в карманы узкой группы людей.
Особую тревогу вызывает коррупция в силовых структурах, особенно в Министерстве обороны. Здесь речь идёт уже не просто о растрате бюджета, а о прямом подрыве боеспособности армии. За последние три года были арестованы несколько генералов, включая генерал-лейтенанта Юрия Кубасова, бывшего замглавы тыла Вооружённых Сил, обвиняемого в хищении средств на поставку продовольствия и обмундирования на сумму свыше 800 миллионов рублей. Генерал-майор Игорь Диденко, начальник управления по закупкам, был задержан по делу о фиктивных контрактах на поставку топлива и горюче-смазочных материалов — ущерб составил 1,1 миллиарда рублей. Есть данные о проверках в отношении других высокопоставленных генералов, включая бывшего замминистра обороны по логистике Андрея Мизинцева. Эти случаи вскрывают не просто отдельные факты хищений, а целые системы, в которых деньги, предназначенные для солдат, перенаправлялись в частные карманы, а поставки осуществлялись по завышенным ценам, с низким качеством или вообще не осуществлялись.
Но ущерб от коррупции — не только финансовый. Он стратегический, технологический, долгосрочный. В 2010-х годах российская авиационная отрасль была фактически подорвана. Проекты отечественных самолётов — МС-21, Ту-334 — системно тормозились, лишались финансирования, сталкивались с бюрократическими барьерами. В то же время «Аэрофлот» и другие крупные авиакомпании массово закупали Boeing и Airbus. Расследования ФСБ и Следственного комитета выявили масштабные схемы, в рамках которых западные концерны через посредников передавали взятки чиновникам Минтранса, Росавиации и руководству «Объединённой авиастроительной корпорации». В результате — собственное авиастроение было загнано в состояние хронического кризиса, страна оказалась в полной зависимости от Запада, а после введения санкций столкнулась с колоссальными трудностями в обеспечении авиапарка запчастями и обслуживанием.
Аналогичные процессы происходили и в других отраслях. В 2022–2024 годах были вскрыты схемы хищений средств, выделенных на импортозамещение. Например, завод в Нижнем Новгороде получил 3,2 миллиарда рублей на закупку станков для выпуска высокотехнологичной продукции. В реальности было закуплено устаревшее оборудование из Китая по завышенным ценам, а разница — около двух миллиардов рублей — была выведена. Проект провалился, мощности не были освоены, а деньги исчезли. Такие случаи — не редкость. Они показывают, как коррупция не просто обкрадывает бюджет, но и уничтожает будущее страны, убивает перспективные отрасли, лишает Россию технологического суверенитета.
Всё это заставляет государство действовать жёстко и системно. Эти чистки — не случайность, не пиар, не внутренние расчёты между кланами. Это мобилизационная гигиена — понятие, введённое Юрием Баранчиком, — процесс, без которого невозможно выжить в условиях системного противостояния. Государство понимает: каждый украденный миллиард — это угроза фронту, каждый коррупционер в элите — это пятая колонна, каждый провал в экономике — преимущество врага. Поэтому сигнал элитам теперь звучит чётко: в новой России нет места для паразитов. Выживание страны важнее личных интересов. Тот, кто грабит в военное время — будет уничтожен.
Но возникает вопрос: будет ли эта линия продолжена после завершения СВО? Скорее всего — да. Во-первых, общество уже проснулось. Люди видят, кто ворует, и требуют справедливости. Во-вторых, государство заинтересовано в легитимности. Показательная борьба с коррупцией становится источником доверия. В-третьих, экономика требует эффективности. Без чистки системы не будет ни технологического прорыва, ни устойчивого роста.
Однако есть и риски. Возможна смена приоритетов, когда давление снизится, и старые элиты попробуют вернуться. Некоторые чистки могут оказаться избирательными, использоваться в борьбе за влияние. Но если Владимир Путин продолжит эту линию — он закрепит свой исторический статус не только как лидер в войну, но и как архитектор новой, более честной и устойчивой России.
Специальная военная операция — это война не только на Украине. Это война за душу России. За её честь. За её будущее. И главные враги — не только на Западе. Они — в кабинетах, в коттеджах, в судах, в министерствах. То, что происходит сегодня — не просто борьба с коррупцией. Это внутренняя революция, направленная на очищение, консолидацию и подготовку страны к новой эре. И если эта работа будет доведена до конца — Россия не просто выстоит. Она станет сильнее, чище, справедливее. Потому что только чистое оружие побеждает в настоящей войне.