Затопленные шахты российского Донбасса продолжают кормить чиновников

6 views

30 лет назад в России началась так называемая реструктуризация угольной промышленности. В её рамках предполагалось ликвидировать убыточные шахты, тем самым решить социальные и экологические проблемы шахтёрских территорий. Официально госпрограмма реструктуризации уже завершена, однако проблемы по-прежнему не решены. В том числе, видимо, и потому, что «шахтёрская тема» остаётся хорошей возможностью для освоения бюджетных средств.

Словосочетание «реструктуризация угольной промышленности» привезли в Москву в начале 90-х советники из МВФ. По сути, речь шла о принудительном массовом закрытии угольных шахт. К слову сказать, к тому времени они уже были частными предприятиями, хотя и с госучастием. В рамках приватизации шахтёры получили акции, но, забрав у них работу и собственность, государство пообещало горнякам различные льготы. Они если и появились, то оказались мизерными. В результате бывшие шахтёрские городки и посёлки влачат жалкое существование.От шахтёров – к олигархам

Главным очагом «реструктуризации» стал российский Донбасс. Сейчас под Донбассом обычно понимают «отдельные районы Луганской и Донецкой областей». Но в советские времена этот промышленный регион включал в себя западную часть Ростовской области с городами Шахты, Новошахтинск, Гуково, Красный Сулин и Белая Калитва. На территории Украины уголь добывают по сей день, даже несмотря на вооружённый конфликт. А вот на российской стороне градообразующая отрасль была почти полностью ликвидирована в течение 90-х. Впрочем, всё не так однозначно. В ходе реструктуризации были определены перспективные с экономической точки зрения шахты. Поступили с ними просто. Больше половины акций таких предприятий государство оставило себе, а затем продало олигархам. По такому пути пошёл в первую очередь Кузбасс, где теперь добывается больше половины российского угля. Во время своего губернаторства Аман Тулеев нашёл угольным предприятиям «эффективных собственников». Теперь в списке крупнейших представителей отрасли там фигурирует СУЭК Андрея Мельниченко (8-е место в российском списке Forbes) и шахты, подконтрольные группе «Евраз» Романа Абрамовича (12-е место в российском списке Forbes). Судя по всему, именно под такие предприятия и писалась нынешняя программа развития угольной промышленности с бюджетом более 5 трлн рублей. В Ростовской области власти тоже попытались привлечь в разрушенную угольную отрасль инвесторов, но вышло как-то не очень.

В последние годы отраслью интересовались в основном украинские угольные магнаты. К примеру, две закрытые шахты через сомнительные фирмы контролировал бывший глава госкомпании «Украинтерэнерго» Владимир Зиневич. По слухам, российские предприятия могли понадобиться ему, чтобы легализовать уголь, добытый на территории ЛНР и ДНР. Также с 2012 года три живые шахты в Ростовской области контролировали структуры украинского миллиардера Рината Ахметова. Всё это время они пытались поставлять уголь на Украину, но что-то не получалось. Теперь Ахметов ищет покупателя для этих активов. Если не найдёт, то проблемы безработных шахтёров опять придётся решать за счёт российского бюджета.Госпомощь как кормушка

На финансирование только социальных проектов по реструктуризации шахт к 2006 году было потрачено около триллиона рублей. Однако госденьги оказались размазаны по шахтёрским посёлкам и общей унылой картины почти не изменили. В последние годы бюджетные вливания в социалку бывших шахтёрских территорий по программе реструктуризации заметно сократились, но обслуживающие их структуры свои аппетиты сохранили. Вот, например, ФГБУ «Соцуголь», созданное при Минэнерго в 1997 году специально для реализации социальных проектов, публикует финансовый план на 2021 год. Учреждение закупит товары и услуги на 14,7 млн рублей. При этом только персонал, который обеспечивает эти закупки, получит зарплат на 34,7 миллиона.

Есть при Минэнерго ещё одна структура – Государственное учреждение по вопросам реорганизации и ликвидации шахт и резервов (ГУРШ). Раньше именно через него оплачивались проекты и работы по ликвидации угольных предприятий, теперь же, когда лишние шахты затоплены, ГУРШ финансирует переселение шахтёров из ветхого жилья. Согласно финансовому плану учреждение в этом году должно закупить товаров и услуг на 25 млн, при этом расходы на персонал составят 83,8 миллиона. Конечно, это крохи по сравнению с теми деньгами, которые были правдами и неправдами освоены во время активной фазы закрытия шахт. Но получается, что ответственным товарищам до сих пор невыгодно решать проблемы бывших шахтёров до конца. Ведь пока из казны течёт ручеек денег, из него всегда можно отхлебнуть.Шахты затопили с выгодой

Мы нашли непубликовавшийся приказ Минпромэнерго № 177 от 27 июля 2006 года. В нём перечислены направления расходов на реструктуризацию угольной промышленности. Из документа явствует, что исполнители просто не успевали осваивать выделенные на уничтожение шахт миллиарды, в связи с этим в некоторые годы финансирование прекращалось. И история эта вовсе не про лень и нерасторопность на местах. Количество шахт снижалось, сотни тысяч тонн оборудования вывозилось на металлолом. Здания тоже разбирались на кирпичи, и этот стройматериал продавался местному населению. Ушлые ликвидаторы умудрялись делать деньги даже на отработанной угольной породе, которая подлежала рекультивации. Её использовали для засыпки ям на дорогах в шахтёрских посёлках. Понятно, что спущенные из Москвы деньги, за которые надо было отчитываться, для такой ликвидации были не нужны. Причастные к этому процессу и без того смогли набить себе карманы.

В ходе их деятельности практически ничего не осталось от производственной инфраструктуры сложившейся вокруг шахт: железнодорожные подъездные пути, трубопроводы, электросети, склады и мастерские. Теперь малый бизнес пытается что-то делать на этих руинах, а ведь были готовые «технопарки», которые могли бы дать людям работу.

Политический уголь

Остающийся острым шахтёрский вопрос выгоден и политикам. Вот что вспоминает Георгий Краснянский, входивший в 90-е в руководство «Росугля»: «Мы считали, что, закрыв угольные предприятия, Запад хочет обесточить Россию. Это было, конечно, заблуждением. Я думаю, они стремились прежде всего обеспечить стабильность политической системы, они понимали, что шахтёры – это та сила, которая может снести любой режим и уже доказала это в 1989–1991 годах».

Действительно, именно шахтёры выступили в 90-е основной силой протеста. Так что недаром в их среде гуляет версия, что затоплением шахт столица отомстила строптивым шахтёрам. И, судя по тому, что в украинском Донбассе движущей силой также стали «доведённые до отчаяния» горняки, пассионарность их никуда не делась. Учитывают ли это российские власти?

Как бы то ни было, тема реструктуризации остаётся в политической повестке. Ни одни выборы не проходят без того, чтобы не звучали обещания «возродить шахты» и «обеспечить горнякам достойную жизнь». Живой пример: во время выборов в Госдуму в Ростовской области кандидаты наперебой обещали жителям шахтёрских районов золотые горы, как бы дико ни звучали эти посулы. Так, кандидат от «Справедливой России» привлёк избирателей невероятным планом превращения Донбасса в особую территорию, которая станет управляться непосредственно Владимиром Путиным, что гарантирует решение всех проблем. А победившая в итоге кандидатка от «Единой России» Екатерина Стенякина намекала, что ещё в 2012 году в программу реструктуризации был включён капремонт больниц и школ, однако деньги на это не выделяются, и она готова решить проблему. И хотя даже в «тучные нулевые» государство не нашло возможностей выполнить свои обязательства, данные в «лихие 90-е», избиратели поверили. Ведь так хочется верить, что нищете и страданиям когда-нибудь придёт конец.

Затопленные шахты российского Донбасса продолжают кормить чиновников

Венчавшийся в Исаакиевском соборе «царевич Гоша» – далеко не единственный претендент на российский престол

Справка

Самый известный пример закрытия шахт относится к 80-м годам прошлого века. Тогдашний премьер Великобритании Маргарет Тэтчер решила реструктурировать неэффективную угольную промышленность, которая принадлежала государству. Шахтёрам за увольнение платили солидную компенсацию, была открыта программа переобучения. Кроме того, предпринимателям давали ссуды для организации рабочих мест на шахтёрских территориях. Затем оставшиеся шахты приватизировали, а угольным магнатам государство помогало сбывать топливо, оказывая давление на энергетические корпорации. Несмотря на все принятые меры, на шахтёрских территориях ещё долго был повышенный уровень безработицы. Российские власти словно бы действовали по британским лекалам. Но размер социальной поддержки оказался на порядок меньше, а вот помощь олигархам – вполне на уровне.