В Германии прошли выборы, обозначившие конец «эры Меркель». Партия нынешнего канцлера потерпела поражение, уступив первенство социал-демократам. Но контуры будущего правительства остаются размытыми, неясно пока, кто точно станет новым бундесканцлером ФРГ. Что ждет немцев от новых властей, как будут складываться в «постмеркелевскую» эпоху отношения Берлина и Москвы – об этом с нами говорит немецкий политолог Александр Рар.
– Многие называют прошедшие в Германии выборы необычными. Вы согласны с такой характеристикой?
– Время сейчас необычное. Поэтому и выборы необычные. Я думаю, что эта необычность заключается в том, что мы переходим в новый этап развития послевоенной и даже объединенной Германии. Наша партийная система, на которой всегда держалась послевоенная немецкая демократия, терпит серьезнейшие перемены.
Во-первых, сходят с политической арены большие «народные» партии – такие как христианские демократы и социал-демократы, которые в течение семидесяти лет определяли политику этой страны. У нас все карты перемешаны, маленькие партии набирают вес. И совсем не исключено, что через четыре года – или даже сейчас на земельных выборах, проводимых в ФРГ – такие партии, как «Зеленые», или свободные демократы, или «Альтернатива для Германии», будут получать больше голосов, чем традиционные партии (такие как СДПГ и ХДС). Это реальность нынешней Германии.
Во-вторых, важным моментом на этих выборах, с моей точки зрения, было то, что партийные программы перестали привлекать людей. Люди смотрят на программу христианских демократов или социал-демократов – и не видят между ними какой-то большой разницы. Поэтому им было все равно – голосовать за одну или за другую партию. И свободные демократы, и «зеленые» в своих программах тоже похожи на эти традиционные партии.
Поэтому люди начали присматриваться к личностям. И моя гипотеза: личностный фактор сыграл самую важную роль на этих выборах.
Олаф Шольц от Социал-демократической партии особенно никак себя не проявил. Сначала люди даже зевали, когда он выступал. Но это была правильная тактика: он не совершил ни одной ошибки, ни разу не наступил на грабли – в отличие от своих соперников Армина Лашета и Анналены Бербок, которые то и дело на эти самые грабли наступали.
Поэтому немецкий избиратель в конечном итоге выбрал «наименьшее зло» среди главных претендентов и решил, что Германия должна немного «полеветь» в сторону социальных, «зеленых» реформ.
Третье, что я хочу сказать – следствием пандемии стало то, что многие немцы начали отказываться, как это ни странно от прежних установок. Потому что для немцев свойственно быть приверженными всегда либерализму и индивидуализму, а тут вдруг коллективизм, возвращение к социализму, к идее сильного государства, которое в условиях пандемии обеспечило всех деньгами и защитило людей от худшего.
– Успех (пусть и не сильно впечатляющий) социал-демократов на выборах и совсем кислые результаты у блока ХДС/ХСС многие называют свидетельством того, что провалилась та политика, которую на протяжении полутора десятилетий проводила Ангела Меркель. Вы согласны с такой точкой зрения?
– И да, и нет. Да, политика ее провалилась. Многие немцы ушли в правый крен, не верят в провозглашенные либеральные ценности, в то, что она легализовала «браки для всех», что она стала поддерживать ту постмодернистскую революцию, которая сейчас идет по Европе. Ей многие этого не простили. И результатом стало усиление «Альтернативы для Германии». Правда, на последних выборах она не особенно усилила свои позиции, но эта партия существует и является сегодня сугубо консервативной партией на немецкой политической арене.
Кроме того, многие в самой партии христианских демократов, многие традиционные избиратели ХДС были возмущены тем, как Меркель, с одной стороны, расправилась в политическом смысле со всеми своими соперниками внутри партии. Всех консервативных политиков эпохи Гельмута Коля (более молодых, чем Коль, конечно) Меркель отодвинула прочь, они в ХДС более не играют больше никакой роли, – и ориентировала партию на «зеленые» и левые идеалы.
Меркель критиковали также, что она в Германии сидела между всеми стульями. Кто хотел – видел в ней «зеленого канцлера». Кто хотел – мог видеть «красного» канцлера. А кто хотел – либерального канцлера. При этом она пыталась выглядеть и консерватором, то есть «черным» канцлером. Она мастерски это делала, чтобы усидеть, чтобы держаться за власть.
Ее за это немцы – и мы переходим сейчас к другой аргументации – и полюбили, называя ее «Mutti» («Мамочка»), которая следила за благосостоянием Германии. Многие немцы говорят, что при Меркель жизнь была лучше, чем при Гельмуте Коле или при Герхарде Шредере. Во всяком случае, она справилась с кризисами – и с финансовым кризисом, который мог очень серьезно ударить по стране. Она смогла удержаться даже в миграционном кризисе, он стал более незаметным. Она в принципе вывела достаточно успешно страну из нынешней пандемии коронавируса, потому что смертельных случаев от COVID в Германии было меньше, чем в окружающих нас странах.
Не Меркель виновата, что ХДС потерял вес и практически треть, а то и половину своих потенциальных избирателей. Просто пришло такое время.
Меркель, конечно, виновата в том, что сегодня то христианско-демократическое движение, которое она унаследовала у Коля, она превратила в «компот», где каждый мог найти для себя то, что ему нужно. В конечном счете это не оправдалось: люди стали говорить: «Зачем выбирать эту партию, этот «компот», если можно также опять выбрать социал-демократов и нам от этого не будет хуже».
– Вы говорили о том, что разница в политических программах партий не выглядела значительной, и люди ориентировались на личности. Олаф Шольц оказался, кажется, той личностью, которая привлекла избирателей. Я хотел бы заострить ваше внимание на утверждениях, что Ангела Меркель вытоптала вокруг себя поле в рядах христианских демократов, и яркие фигуры стали там предметом дефицита…
– Действительно, есть личности, которые в России мало кому известны, но я напомню. Например, бывший президент Германии Кристиан Вульф – он мог бы стать блистательным новым лидером консервативной партии. Меркель просто сдвинула его прочь, он не играет никакой роли в немецкой политике.
Роланд Кох, бывший премьер-министр земли Гессен, близкий соратник Коля – идейно более подкован, чем сама госпожа Меркель. Она выгнала его из всех политических баталий.
Или Фридрих Мерц, который сейчас пытается вернуться, но на самом деле не вернулся. Тоже был главой фракции христианских демократов в начале 2000-х годов. Меркель его просто политически уничтожила, потому что сама хотела усидеть на всех стульях. Она не хотела видеть идеологов и сильных личностей вокруг себя и окружила себя теми политиками, которые ей смотрели в рот.
Вспомним, что Меркель захотела выдвинуть своей преемницей Аннегрет Крамп-Карренбауэр – это абсолютно провинциальный политик из Саара, одной из самых маленьких немецких земель на границе с Люксембургом. Но Меркель сначала сделала ее своей подругой, а потом выдвинула на пост генерального секретаря ХДС, а с этого поста Крамп-Карренбауэр должна была уже претендовать на руководство партии после ухода Ангелы Меркель. Она и стала председателем партии, но ее просто «загрызли», и у нее не было достаточно сильного убеждения и политического веса, чтобы отстоять свои позиции.
После чего началась борьба уже за наследство Крамп-Карренбауэр, фактически же за наследство Меркель, которая ушла с поста председателя ХДС, аргументировав, что хочет дать своему преемнику возможность создать прочную базу в партии. Но Меркель никого не поддерживала, смотрела, как дрались баварский премьер Маркус Зёдер с Армином Лашетом, появились и другие претенденты (например, министр здравоохранения Йозеф Шпан пытался сесть на партийный «трон»).
И вот партия целый год провела в изнурительной внутренней борьбе за власть. Наблюдатели, конечно, все это видели. Они не винили Меркель в том, что она за кулисами, может быть, этого и хотела. Но в конце концов, все это сильно ослабило ХДС и самого Армина Лашета, который хоть и выиграл потом все эти битвы, но остался настолько покалечен и ослаблен, что его избиратели всерьез не воспринимали.
Меркель умыла руки как Понтий Пилат, сказала, что это ее не касается. Для нее самое важное – ее наследие. Она думает, что закончила красиво свою эпоху, эти шестнадцать лет. Она хочет красиво войти в историю как немецкий канцлер, при котором немцам жилось лучше, чем при других канцлерах. Это ей важно. А что будет потом? Не думаю, что ей все равно. Но она ничего не делала для того, чтобы спасти репутацию христианских демократов и помочь Армину Лашету действительно стать ее наследником.
– Минимальный перевес, полученный социал-демократам на выборах, дал некоторым западным СМИ основания говорить о «левом повороте» в Европе. Можно ли говорить о том, что Германию и Европу в целом качнуло влево?
– Я бы сказал, что качнуло. Может быть, не настолько сильно, потому что с политической арены практически исчезла партия «Левые», классическая партия, выступающая за социальную справедливость. Сегодня нужно понимать, что такое «левое» – в Германии это понятие резко изменило свое значение. Левые партии – а я к ним отношу и СДПГ, и «Зеленых» – уже не столько ратуют за социальную справедливость. О ней говорят, но не очень серьезно.
На первый план вышла грандиозная революционная идея, которая разжигает здесь целые массы – идея спасения климата. Не только в Германии, не только в Европе, а во всем мире. Германия хочет шагать впереди планеты и стать моделью для всех других стран, не только европейских, но и для России, для Китая. Немцы хотят показать, что то, что они хотят каким-то образом убрать то, что они натворили 70-80 лет назад в Европе, развязав при Гитлере Вторую мировую войну, эту громадную историческую ошибку, этот позор. И сделать это хотят, примирив и украсив мир при помощи «зеленой» идеи под лозунгом спасения планеты от загрязнения окружающей среды и климатических изменений.
Сейчас левые партии у нас пытаются политику климата связывать с социальной справедливостью, с тем, что нужно «доить» богатых, которые должны платить в Германии за модернизацию технологий в экологическую сторону. Идет разрушение традиционных промышленных структур. Их просто заставляют законодательно переходить на «зеленые сделки» и производить, если говорить об автопромышленности, не «грязные» бензиновые моторы, а только электрические. Это будет все больше и больше поощряться. Будут строить ветряные генераторы вокруг каждой деревни – что вызывает большой протест среди людей, живущих вне города. Так Германия хочет победить ситуацию и спасать климат. Именно в этом направлении она и «левеет».
В то же самое время в самой Европе все происходит наоборот. На мой взгляд, большинство европейских стран будут уходить «вправо». Франция, Италия – точно. Британия, выйдя из Евросоюза, тоже, мне кажется, ушла вправо. И восточноевропейские страны (прежде всего, Польша) никак не возвращаются к левой идее.
Для Германии есть опасность – и я говорю об этом с горечью, – что она себя изолирует в Европе своей радикальной «зеленой» политикой. Но в руководящей политической элите видят все как раз наоборот.
– Выборы состоялись, голоса подсчитаны. А что дальше? Как долго будет идти процесс формирования правящей коалиции? Какие возможны конфигурации?
– Этот процесс очень важен – избирается не только немецкий канцлер, но и, как-никак, будущий лидер Европы. Канцлера делают не те партии, которые получили первые призы на парламентских выборах. А решающую игру затеяли маленькие партии. В эти дни встречаются лидеры «Зеленых» и свободных демократов, чтобы постараться договориться, какая коалиция им подходит, с какой большой партией им предпочтительнее создавать союз. Свободные демократы хотят коалицию с христианскими демократами, а «зеленые» – с социал-демократами. Думаю, будет достигнут какой-то компромисс.
Слышно, что они начали разбирать самое интересное: министерские портфели. А это уже рычаги власти. Тут очень многие позабудут о своих принципах и убеждениях, если получат министерские должности. Если «младшие» партии договорятся, кому из них и какие достанутся ключевые посты в правительстве, они могут с этими предложениями прийти и к Армину Лашету, и к Олафу Шольцу.
С моей точки зрения, будущим канцлером все-таки может стать Шольц – потому что Лашет теряет авторитет в своей собственной партии. Во всем руководстве ХДС идет отречение от него: нужен «мальчик для битья», на которого можно свалить вину за позорное выступление христианских демократов, потерявших треть своих избирателей. По Лашету будут бить со всех сторон. У него есть только одна опция – он может надеяться на то, что «Зеленые» и СвДП предложат ему стать лидером коалиции и их канцлером. Но это будет слабый канцлер.
У Олафа Шольца есть другой рычаг – он может «послать» свободных демократов и «Зеленых» и сказать, что будет создавать «Большую коалицию» с христианскими демократами. Правда, он будет в ней канцлером, а партия Лашета – младшим партнером в будущем правительстве. Пока такая схема считается абсолютно утопичной. Но если маленькие партии будут слишком сильно шантажировать «старших братьев», это вариант развития.
– Проблема миграции, из-за которой на правительство Меркель в свое время сыпалось много шишек, при новых властях Германии будет как-то скорректирована?
– По моему убеждению, это одна из самых главных проблем сегодняшней Европы. Миграционные потоки – самая большая угроза для нее. На наших глазах разваливаются Ближний Восток, Афганистан, Северная Африка. Не говоря об отдельных государствах Центральной Африки, где ко всему прочему очень сильно бьют климатические изменения: там температура повышается температура до такой стадии, что по оценкам экспертов, через 25 лет там трудно будет жить. Нужно называть вещи своими именами – многомиллионные потоки беженцев будут двигаться на север. Никого не хочу пугать, но с этим придется жить. И этому надо превентивно противодействовать. Пока никто не знает, как.
Европа не видит эту проблему, политики считают ее долгосрочной. Что касается Германии, то общество с 2015 года разделено на две части.
Есть общество, которое боится исламизации Европы. Многие считают, что беженцы приходят как завоеватели, а не как люди, которые просто ищут политического убежища. Их начинают бояться. Многие видят в беженцах террористов – и терроризм, с которым мы сталкивались в последние пять лет, в основном исходит из этой среды мигрантов, которые сюда попали. Есть много случаев изнасилований, есть инциденты, когда беженцы сходят с ума и с ножами нападают на людей. Частично это замалчивается, уходит из информационного поля.
Эта часть немецкого общества резко против миграции – но если бы они были так уж против всего этого, они бы проголосовали за «Альтернативу для Германии». Но люди отказывают этой партии в поддержке. На востоке страны эта партия популярна, а на западе – совсем не популярна, ее считают «фашистской», и немцы не хотят с ней иметь дела.
Тут я перехожу ко второй части немецкого общества, которая в восторге от того, что Германия такая открытая страна. Они же требуют от правительства, чтобы принимали и защищали беженцев, и не высылали их назад, даже если они провинятся здесь или попадут в криминальные истории.
Есть настрой среди очень многих немцев, особенно молодых, которые пропитаны этой идеей «либеральной революции» – к «зеленому» аспекту прибавляется еще аспект защиты прав человека.
Критики этот подход называют «трансгуманизмом». Это уже не старый гуманизм, который симпатизировал людям, которые попадали в беду, и высказывал солидарность всем тем, кто нуждается в этом. А это мнимый, идеологический гуманизм, который хочет показать всему миру, что либеральные ценности превыше всего, что они означают конец истории, лучше идеологии не придумает никто. А если кто не хочет на них равняться, становится врагом.
– Поражает то, какому уровню стигматизации подвергается «Альтернатива для Германии». Как-никак, это одна из парламентских партий, за которую отдали голоса многие немцы, но она находится в положении изгоев. Ни один из рассматриваемых вариантов будущей коалиции не предполагает включения «AfD» в правительство…
– Я бы по-философски ответил на этот вопрос. Мир меняется на наших глазах, становится жестче, идет в сторону регионализации, где-то самодостаточности, где-то национальных идей. Каждый борется за самих себя – это было видно во время пандемии. И политические системы разных стран – особенно больших – находятся в самообороне. Смотрите, что Китай сделал в Гонконге – решил, что там демократическое движение не нужно, приостановил его. Что произошло в Америке? «Глубинным государством» и американскими либеральными элитами все брошено было на то, чтобы не допустить продления президентства Трампа. Его демонизировали, отключили от Твиттера, чуть ли не государственную измену три раза пытались приписать.
В Германии же эта тенденция направлена четко против AfD – потому что ее боятся как пока несистемную партию, что она где-то войдет во власть и будет менять политическую систему, чего здесь очень боятся.
Таков мир, в котором мы живем…
– И самый важный для нас вопрос: куда могут пойти при новом правительстве отношения между Германией и Россией?
– Трудно сказать. И Олаф Шольц, и Армин Лашет – очень прагматичные политики. И мне кажется, они хотят выстраивать конструктивные отношения с Россией, особенно в области бизнеса. Они будут слушать голоса бизнеса, находить общие проекты с Россией. Они точно заговорят – и тот, и другой – о новой перспективе концепции «Европы от Лиссабона до Владивостока».
Думаю, что первая встреча их с Путиным будет очень интересной и пройдет в лучшей атмосфере, чем последние встречи, которые российский президент имел с Меркель. Потому что и Шольц, и Лашет понимают, что невозможно выстроить прочную Европу без России.
Однако есть большое «но». И Шольц, и Лашет будут править, скорее всего, вместе с «зелеными» и свободными демократами. В СвДП есть разные, хотя и очень критичные взгляды на Россию. Но у «зеленых» отношение к России – суперкритичное. Если пост министра иностранных дел уйдет к «зеленым» (а может, и пост министра экономики и энергетики), тогда разговор Москвы с этим правительством станет очень сложным. Потому что «Зеленые» не просто пассивно плохо будут относиться к России, а будут активно стараться нагнетать нынешние конфликты, чтобы «победить», как они говорят.
Я с удивлением и иногда даже с отвращением читаю бумаги, которые сейчас кладутся на стол будущему правительству – пишутся стратегии в разных аналитических центрах, где сидят в основном «зеленые» политики и экспертами. Что к России нужно относиться по-другому, что Меркель была слишком «мягкотелой», нужно говорить жестко, надо требовать немедленного освобождения Навального, нужно работать с российским гражданским обществом, следует заставить Москву соблюдать права человека, убрать все запреты. Нажимать, нажимать, нажимать… В том числе с помощью новых, болезненных для России санкций.
Меня это ужасает. Я вижу, что есть силы, которые нарочно будут ломать наши отношения, не понимая роль самой России, что Россию невозможно поставить на колени. Что Россия будет отвечать, что через такие ссоры мы можем дойти до очень критического момента, когда вдруг нельзя будет исключить военного столкновения.
Поэтому на Ваш вопрос я ответил двояко. Надеюсь на позитивное развитие событий, но не хочу, чтобы были забыты и риски, которые существуют для развития российско-германских отношений.